Несмотря на то, что Юзуки оказалась в Ямаку сравнительно недавно, если дело касалось школьной занятости и её занятости вообще, каких-либо проблем не существовало. Новоиспечённая ученица всё ещё не состояла в каком-либо из предлагаемых школьных клубов, предпочитая отдавать мысленную дань прежнему увлечению, однако уравновешенная активность при всём её трудолюбии, простое житейское обаяние и природное добродушие, заключённое в стремлении помогать, не были оставлены без внимания учителей. Прошло ещё совсем немного времени, и её назначили ответственной за оформление класса в честь фестиваля Золотой Недели. Естественно, девушка не осталась без помощи, да и никто не требовал чего-то столь прекрасного, как сам Эрмитаж, однако сама Юзуки желала выполнить эту не самую приятную для кого-то работу как можно лучше.

И именно потому Амамия, заехав в класс по просьбе одного из учителей, чтобы забрать оставленные документы, не смогла не заметить покосившийся и в конце концов свалившийся со стены плакат. Получилось, в общем-то, довольно-таки забавно - она, будучи неспособной вытянуться во весь свой и без того не самый высокий рост, попыталась поправить яркую поздравительную вывеску при помощи учительской указки, но что-то пошло не так, и не самых малых размеров лист бумаги с характерным шумом свалился девушке на голову. Только если попытка выровнять ещё имела некоторый шанс на успех, то идея повесить плакат заново была заведомо провальна.

- Вроде бы сенсей попросил меня забрать бумаги из класса потому, что хотел сэкономить немного времени, а тут это... - вполголоса пожаловалась пустоте Юзуки, пеcперебирая варианты решения проблемы в мыслях, удручённо вздохнув и оглянувшись на оставленную стопку бумаг и папок на парте.

Отредактировано Amamiya Yuzuki (2014-06-06 09:19:32)

Переводя взгляд со стопки учительских бумаг на уже слегка потрёпанный плакат на руках, и наоборот, Юзуки, столь увлечённая возникшей проблемой и поиском её решения, не сразу заметила подоспевшего то ли по шуму, то ли от просто так одноклассника. Лишь только спущенные с языка слова об учителе, раздавшиеся где-то позади, но совсем рядом, обращённые непременно к ней, заставили девушку наконец обернуться и обратить внимание на юношу.

— Ах, прости, Эиро-кун, я тебя и не заметила, — растерянно и виновато протянула Амамия. На её лице играла улыбка, как впрочем, и всегда, но несколько смущённая и даже самую малость подавленная на этот раз — и всё из-за этого плаката (на самом деле из-за перфекционизма Юзуки, но кому хочется признавать свои грехи и огрехи?).

Отношения этих двоих сложно было назвать дружбой или простым ученическим товариществом, скорее, позицией дружелюбного нейтралитета — Сирахама явно не стремился привлекать лишнее внимание, тем более новоприбывшей ученицы, а она, в свою очередь, вполне понимая его воззрения, старалась держаться установленной дистанции. Впрочем, привычки обращаться по фамилии к кому-либо из своих более-менее знакомых сверстников девушка тоже не имела, а потому обращалась к юноше по имени.

Просить о помощи именно Эиро и уж тем более в этом своём нелёгком деле Амамия даже подумать не могла, но он, вопреки всем ожиданиям, сам решил помочь исправить возникшую неловкую ситуацию и положение вещей — забрал плакат из её рук и повесил. Юзуки, и без того несколько смущённая, на мгновение застыла от удивления, а затем, осознав происходящее, неуверенно елозя руками и ногами, принялась указывать направление: выше, правее, ещё чуть-чуть левее — пока плакат не оказался на должном месте.

— Ты же знаешь, что не обязан был этого делать. Но спасибо! — Девушка, возложив папку с документами на колени, вновь остановила взгляд на юноше, по привычке сомкнув руки, и ещё раз улыбнулась, изобличая своё дружелюбие и искренность. — А ты... Кого-то искал?

Общественная работа — это, в большинстве своём, неблагодарный труд. Ты тратишь своё время, силы, нервы, иногда даже деньги и прочее имущество — и всё это исключительно на добровольных началах. А некоторые просто считают это должным, но, возможно, не таким уж и нужным на самом деле, получая соответствующую плату за своевременно предпринятый труд. Так, собственно, спрашивается, зачем заниматься подобной волонтёрской работой, если и проку с неё для тебя самого всего ничего? Зачем лишать источника заработка тех, для кого помощь окружающим — работа?

— Дело ведь далеко не в деньгах. Помощь другим, конечно, не самая лучшая, не самая приятная и даже не всегда полезная работа, однако благополучие окружающих нам людей зачастую зависит от нашего собственного, и наоборот. Как минимум ради этого стоит стараться для остальных. — Пробормотала девушка почти под нос, словно обращаясь к самой себе, и слегка махнула рукой, отгоняя, по всей видимости, непрошенные мысли.

Некогда Амамия сделала для себя неутешительный вывод: она не может помочь всем и даже просто реагировать на всё, что происходит вокруг, как бы сильно того не хотела или старалась. Никто не может. Можно поддержать чужую инициативу в борьбе за наведением порядка в доме, улице, городе, но нельзя спасти всех бездомных зверей планеты. Из всего безобразия, творящегося в окружающем мире, приходится выбирать только то, с чем ты в состоянии справиться своими силами, в одиночку, иначе жизнь попросту превращается в непонятную карусель с нулевым выхлопом. В первую очередь всегда приходится делать лишь то, отчего напрямую зависит личное состояние удовлетворения, как бы эгоистично это не звучало на самом деле.

— Впрочем, да, мне заниматься этой, как ты сказал, бесплатной работой нравится, ведь не такая уж она и сложная, в конце концов. Если же учесть, что я тут всё ещё за новенькую, и до сих пор не привыкла, всё это мне только на руку. — Юзуки едва сдержала смешок, однако улыбка всё также упорно продолжала наползать на лицо, растягиваясь до самых ушей. — Хотя рисовать от этого я, признаться честно, лучше не стала, а жаль — могла бы и художником такими темпами стать.

Обменявшись парой молчаливой взглядов, Юзуки показалось, что Сирахама хотел что-то сказать ей или спросить ещё, но по какой-то неясной причине не мог. Впрочем, понять его было можно, а потому девушка терпеливо ждала, когда собеседник соберётся с силами. Последовал вопрос о конспектах по математике.

— Прости, последние несколько дней Шу потратил впустую, и я одолжила ему конспекты для подготовки... — Виновато потирая затылок, призналась Юзуки.

Эиро, впрочем, поник лишь на мгновение, а то и вовсе проигнорировал её слова, словно бы знал правду заранее, а затем, наконец-таки сообразив что-то, продолжил внеплановый допрос Амамии.

— Точно сказать не могу, но, кажется, видела какую-то синюю записную книжку на его столе, когда заходила в учительскую... А заче--

Так Юзуки и испытала второе за день потрясение, начиная, кажется, догадываться, к чему идёт дело. И судя по тому, что юноша не стремился опровергать её предположение, паниковать было, может, и не нужно, но точно не без причины. После чего Амамия энергично оттарабанила:

— Только не говори, что хочешь подсмотреть ответы!?

Отредактировано Amamiya Yuzuki (2014-06-07 10:53:14)

На смену шоковому состоянию очень скоро пришли искреннее негодование и безотчётная злость, которые следовали за словами Эиро по пятам и нарастали с каждым произнесённым им звуком где-то в районе живота, грозя полностью выйти из под контроля девушки. А заодно и желание прибить чем-нибудь тяжёлым того, кто так много говорил о значимости собственных проблем.

«Почему он не попросил помочь разъяснить материал учителя? Почему не попросил помочь меня или ещё кого из нашего класса раньше?» — гневно вопрошала Амамия у самой себя, зная, что ответ давно находится на поверхности.

Из коридора послышались шаги, показался силуэт, а затем снова наступила тишина — юноша к тому времени тоже закончил свою речь.

— Знаешь, ты можешь продолжать быть тем самовлюблённым идиотом, каким являешься сейчас, сколько угодно, но это никогда и ни при каких обстоятельствах не сделает тебя ни лучше, ни хуже других. — Юзуки, из речи которой заметно исчезло дружелюбие и терпимость, тут же забыла правила этикета общения, навязанные ещё в детстве, и гневно-вопросительно уставилась на юношу, недоброжелательно сверкнув глазами, в ответ. — Ты опустил руки, даже не попытавшись решить возникшую проблему, а потому не имеешь права рассказывать о своих проблемах так, словно один такой на свете, и проблемы твои тоже, или что решение может быть только одно.

Девушка, не дожидаясь ответа или реакции со стороны одноклассника, опустила глаза, удручённо и шумно выдохнув, вновь погружаясь в мысли. Документы всё ещё почивали на её коленях — всё ещё ждали, когда окажутся в нужных руках, чтобы стать полезными.

— Эта синяя книжка — не решение. Да, ты можешь списать ответы, успешно сдать экзамен, однако самой проблемы — отсутствие знаний по математике — не решит.

Едва её напряжённая речь закончилась, а Эиро, непонимающий, по всей видимости, произошедшего, застыл, девушка катнула коляску в сторону дверного проёма.

Выговорившись, Амамия уже почти не злилась, только почему-то живот немного побаливал, а оставшуюся рвавшуюся наружу ярость она смогла обуздать простым усилием воли. Вообще, Юзуки никогда не являлась борцом за справедливость, потому, в общем-то, против идеи кражи ничего не имела, однако подобное отношение и глупость, несомненно, раздражали. Нет, понять отсутствие предрасположенности к тому или иному предмету можно, да и отсутствие знаний как таковых вообще тоже, а вот видеть проблему сквозь пальцы — другое дело. Даже она, Амамия Юзуки, не такая наивная или просто глупая!

— Что будешь делать, если это не та книга или там нет ответов? — Спросила колясочница без улыбки, спокойным и серьёзным тоном, оглядываясь на своего собеседника. Она уже принял решение, и назад дороги не было, но последнее слово – за Сирахамой.

— Говорят, что из двух зол лучше выбирать меньшую. Так вот, ты выбираешь ни первую, ни вторую, а мешок извести. — Продолжила девушка негромко, но твёрдо. — В следующий раз, сделай одолжение, постарайся попросить разъяснить материал учителя или ещё кого-то заранее, чтобы не приходилось заниматься чем-то подобным. Это не так уж и страшно — просить помощь у других. До тех пор, пока она не унизительна. А теперь пошли.

На этой самоуверенной ноте Юзуки перевалила коляску через порог класса и двинулась по коридору в сторону учительской.

Отредактировано Amamiya Yuzuki (2014-06-08 19:20:14)

В том, что Сирахама последует за Юзуки, девушка была не просто уверена, а полностью убеждена — в конце концов, именно он и именно за помощью и пришёл же, и в грех теперь ему отказывать в оказанном приглашении теперь. И, пусть в лёгком недоумении от произошедшего, но всего за несколько мгновений юноша действительно нагнал красноволосую помощницу в коляске, поспешно отвечая на оказанные всего несколько минут назад гневные слова. Амамия считала последнее вовсе необязательным действием, однако всё, что ей оставалось — это, не сбавляя темпа, продолжать катить коляску и внимательно слушать. Очень внимательно, чтобы потом, как и обычно, толкнуть целую речь, длинною в оставшуюся часть дороги до лестницы.

— Что ж, у каждого есть свои недостатки. Даже я, как видишь, несмотря на роль этакой пай-девочки, которой ты наверняка тоже меня представлял, могу вспылить по мелочи. И против идеи с книгой я против вовсе не потому, что это мухлёж или что-то вроде того, — заключила девушка посмеивающимся голосом и прикусила губу, сдерживая самодовольную улыбку, уверенную в правоте. — Я не могу отвечать за поступки всего человечества. И всё же, как думаешь, могут ли в Ямаку отказать кому-либо в помощи? Это ещё с учётом, что школа основана также для того, чтобы помочь таким людям, как ты и я, чувствовать себя не только здоровыми и комфортно, но ещё и полноценными, и нужными. В конце концов, здесь и подавляющее большинство учеников не по простым слухам знает об издевательствах, а в учительский состав попадают лишь те, кто достаточно сильно любит своё дело и детей — иначе им попросту незачем было бы тратить столько сил и времени просто на поступление, не говоря уж о самой работе.

Заметив, впрочем, в очередной раз юношескую некоторого рода отстранённость от столь длительного и рассудительного монолога, Юзуки поспешила закончить это обсуждение одной фразой, которая должна была послужить в некоторой степени и заданному ранее вопросу:

— Я всё к тому, что не всегда и не все поступают так, как мы привыкли, и что на всякий случай есть свои исключения.

По лестнице они спускались в молчании. Шаги — один тяжелый, другой лёгкий — следовали друг за другом неравномерно, глухим стуком прерывая нависшую в помещении тишину. Юзуки же сопровождал тихий шуршащий звук колёс в движении.

Первым заговорил Эиро. Голос у него был довольно глухой, почти без тембра. Речь напоминала чуть певучее гудение.

— Надеюсь, — тихо проговорила девушка в ответ, удручённо выдохнув, снова принимаясь толкать коляску вперёд, продолжая заданный путь.

Но глухое певучее гудение послышалось снова. Юзуки казалось, оно не нарушало молчания, а возникало из него.

— Странный? — Девушка остановила коляску, преградив тем самым путь, и повернула голову в сторону своего задумчивого спутника. Её брови высоко взметнулись над блестевшими от искреннего удивления глазами. — Я похожа на рыбу? Или у меня рубашка наоборот надета?

Отредактировано Amamiya Yuzuki (2014-06-16 07:42:29)

— А я уж понадеялась, что всё-таки рыба, — несколько удрученно пробормотала девушка, грустно улыбнувшись Эиро.

О том, какая она хорошая или же плохая, Юзуки слышала не раз и даже не два, а целую тысячу. И, несомненно, все добрые слова Сирахамы, принадлежащие, несомненно, к разряду первых, пусть и в несколько неумело поданные, были приятны, но... Какой в этом смысл вообще? Неужели это правильно — делить людей на хороших и плохих? Что вообще заставляет людей делать это? И, что самое главное, по какому принципу человечество определяет первых и вторых? Ведь в любой ситуации человек остаётся человеком. Нет равенства, но нет и превосходства: делить людей на «хороших» и «плохих», руководствуясь цветом кожи или разрезом глаз – разве это не глупость?

«Я тоже не должна плохо думать о других, если так считают», — Амамия нахмурила брови, приобретая несколько грозный вид, отгоняя плохие мысли и сосредотачиваясь на предстоящем деле. И невольно сильнее необходимого крутанула колесо коляски. Слишком сильно, наверное, потому что та в ответ тихо скрипнула и едва заметно покосилась, заставив девушку невольно поморщиться.

На горизонте показалась дверь учительской.

— В учительскую ведут две двери. Второй вход, который дальний, расположен прямо напротив стола нашего сэнсэя. Записная книжка, вероятнее всего, как я говорила, лежит прямо у него на столе, но, возможно, под кипой бумаг. Впрочем, также вполне возможно, что он и вовсе её спрятал в стол. — Попыталась как можно точнее обрисовать ситуацию Юзуки, попеременно жестикулируя руками в нужном направлении, а затем, выдержав короткую паузу и обернувшись к своему оппоненту, медленно продолжила: — Надо также помнить, что поднимать слишком много шума мы не можем и не должны в принципе, потому придётся обходиться тем, что есть под рукой. То есть включать пожарную тревогу я бы не советовала. Из подручных же средств у нас... совсем ничего? — Наконец, девушка позволила себе наконец облегчённо выдохнуть. — Раз уж ты зачинщик этого дела, ты первый. Есть какие-то предложения?

Юзуки невольно нахмурилась, нервно покусывая подушечку большого пальца правой руки, внимая каждому слову Эиро, раздумывая, решая, перебирая все возможные варианты результатов, бегло пробегаясь взглядом по всем озвученным местам действия и предполагаемым средствам: коляске, лестнице, полу, "метрам пяти". План юноши, несомненно, не был самым эффективным или просто надёжным — сама идея кражи ответов была довольно-таки безумной и рискованной изначально — но зато имел некоторого рода преимущество, будучи наиболее оптимальным в плане безопасности в данной ситуации: пожарная тревога, разбитое окно или подорванный кабинет химии уж точно ничем хорошим для Бонни и Клайда имени Ямаку не закончились, начни администрация разбираться в произошедшем. Превосходство состояло также в том, что Амамия, будучи младше ещё на несколько лет, часто участвовала в театральных выступлениях и сценических школьных постановках, а некогда и вовсе состояла в одном из подобных кружков, пусть и недолго, а потому её опыт вкупе с житейским обаянием и уже отстроенными отношениями с учителем обеспечивали практически все сто процентов (девяноста или девяноста восемь уж точно) успеха этой ученической шалости.

— Я рассчитываю на тебя, не подведи, — решительно кивнула девушка и проводила напарника пристальным взглядом.

План действий, построенный в мыслях и раз за разом повторённый молчаливыми словами где-то там же, на задворках сознания, в условиях данной ситуации казался до невозможности простым: сымитировать падение; поднять шум; позвать на помощь, если понадобится — и точь-в-точь такой, каким его изначально пересказал Эиро, без всевозможных импровизаций со стороны Юзуки, отчего невольно внушал ещё большую уверенность, чем была до этого.

Убедившись, что никого постороннего, помимо недовольного юноши, время от времени выглядывающего из-за угла, на расстоянии видимости нет, Амамия глубоко вздохнула и приступила к исполнению отвлекающей части их плана, составляющей её обязанности.

Первое: сымитировать падение — выполнено. Соскользнуть с сидения коляски без помощи кого или чего-либо оказалось куда проще, чем предполагалось изначально, правда, не без последствий в форме небольших ссадин и, возможно, нескольких синяков на спине. Стопка бумаг, до этого мирно почивавшая на коленях девушки, и вовсе хаотично разлетелась по полу коридора. Дело оставалось лишь за самим транспортом.

Второе: поднять шум — выполнено. Несмотря даже на то, что рядом не оказалось какого-либо потенциального источника шума, Юзуки не растерялась и толкнула свою коляску по направлению к ближайшей стене, которая, резко соприкоснувшись с препятствием, накренилась и завалилась набок, противно зазвенев и заскрежетав своими металлическими деталями. Оставалось лишь надеяться, что в дальнейшем это кресло ещё сможет сослужить девушке добрую службу.

Третье: позвать на помощь...

Но сделать что-либо ещё у Амамии уже не получилось. Как оказалось, поднятого шума оказалось достаточно, чтобы сэнсэй покинул учительскую, а затем, заметив одну из своих учениц на полу подле перевёрнутой коляски, и вовсе обо всём забыл, переключив внимание на одну лишь Юзуки. Девушке в свою очередь оставалось лишь имитировать поведение и состояние пострадавшей, помогать собирать раскиданные по полу бумаги, мало-помалу разговаривать несколько обеспокоенного мужчину. И надеяться, что времени, предоставленного Сирахаме, действительно хватит.